Люси могла расслышать свои конверсы, ударяющиеся о мостовую. Она чувствовала моросящий ветер, бьющий о ее черную футболку. Она практически могла чувствовать вкус горячей смолы от свежевымощеной парковки. Но когда она субботним утром обвила руками двух, прижатых друг к другу, созданий около входа в "Меч и Крест", все это было забыто.

Она никогда в своей жизни не была настолько рада обнять своих родителей.

Многие дни она жалела о том, насколько холодным и отстраненным все было в больнице, и она не собиралась совершать ту же ошибку снова.

Они оба пошатнулись, когда она врезалась в них. Ее мама начала хихикать, а отец похлопал ее по спине ладонью в своем стиле жесткого парня. Его огромная камера висела у него на шее. Они выпрямились и держали дочь на расстоянии вытянутой руки. Казалось, они хотели как следует рассмотреть ее, однако, как только они сделали это их, лица опустились. Люси плакала.

"В чем дело, дорогая?", спросил отец, прислоняя свою руку к ее голове.

Ее мама принялась рыскать в своей гигантской голубой сумочке в поисках платочков. Широко раскрыв глаза, она протянула один прямо к носу Люси и спросила, "Мы вместе теперь. Все хорошо, правда?"

Нет, все не было прекрасно.

"Почему вы не забрали меня домой на следующий день?", спросила Люси, снова чувствуя злость и боль. "Почему вы позволили им привезти меня сюда?".

Ее отец побледнел. "Каждый раз, когда мы разговаривали с директором, он говорил, что у тебя все отлично, ты снова занимаешься. Воспаленное от дыма горло и небольшая шишка на голове - мы думали это все". Он облизнул губы.

"Было что-то еще?", спросила ее мама.

Одного взгляда на родителей было достаточно, чтобы понять, что у них уже был этот спор. Мама умоляла бы увидеть ее снова. Жесткий отец Люси настаивал бы на своем.

Не было способа объяснить им, что случилось той ночью и через что она прошла с того момента. Она вернулась назад к занятиям, хотя и не по своей воле. И физически она была в порядке. Это все приходило через день - эмоционально, психологически, романтически - она не могла чувствовать себя более разбитой.

"Мы просто стараемся следовать правилам", объяснял отец Люси, пожимая своей рукой ее шею. Ее вес менял положение всего ее тела и делал неудобным её прямую стойку, но прошло столько времени с тех пор, когда она была так близка с людьми, которых любила, что не посмела отойти. "Потому что мы желаем тебе только лучшего", добавил ее папа, "мы были вынуждены принять слова этих людей на веру" - он указал на жуткие здания вокруг кампуса так, как будто они представляли собой Рэнди, директора Удела и остальных - "т.к. они знают, о чем говорят".

"Нет, не знают", сказала Люси, бросив взгляд на низкопробные здания и пустые земли. До сих пор, все в этой школе ей было непонятно.

Взять, например, Родительский день. Они придавали столько значения тому, насколько повезло студентам иметь возможность увидеть их собственную плоть и кровь. И хотя до обеда оставалось всего десять минут, машина родителей Люси была единственной на парковке.

"Это место - полная ерунда", сказала она, стараясь звучать достаточно цинично, чтобы родителей охватил беспокойный взгляд.

"Люси, дорогая," сказала мама, поглаживая её волосы. Люси могла сказать, что мама не привыкла к такой короткой длине. Её пальцы подчинялись материнскому инстинкту, так как следовали за признаком прежних волос Люси, вниз, по спине. " Мы только хотим хорошо провести с тобой день. Папа взял все твои любимые продукты."

Ее отец робко держал разноцветное лоскутное одеяло и что-то вроде сплетенной из прутьев корзины, походившей на чемодан, которую Люси никогда раньше не видела. Обычно когда они выбирались на пикник, все было гораздо более обыденно - бумажные пакеты для продуктов и старая разорванная простыня, небрежно брошенная на траву рядом с речкой около их дома.

"Маринованная окра?", спросила Люси голосом, очень похожим на ее голос в детстве. Никто не мог сказать, что ее родители не постарались.

Ее отец кивнул. "И сладкий чай, и лепешки с белой подливкой. И крупа из чеддера с халапенью, все как ты любишь", сказал он, "и еще кое-что".

Мама Люси взяла свой кошелек с большим запечатанным красным конвертом, и протянула его Люси. В течение короткого момента, она почувствовала боль в животе, когда вспомнила все те письма, которые вынуждена была получать. Псих-убийца. Девочка-смерть.

Но когда Люси увидела почерк на конверте, её лицо озарилось широкой усмешкой.

Келли

Она разорвала конверт и вытащила открытку с черно-белой фотографией на лицевой стороне с изображением двух девушек, укладывающих волосы. Внутри каждый дюйм открытки был исписан крупным игривым почерком Келли. Также там было несколько небрежно исписанных отрывных листков бумаги потому, что на открытке просто не хватило места.

Дорогая Люси,

Так как времени на телефонные разговоры у нас сейчас смехотворно мало (Можешь попросить чуточку больше? Это просто нечестно), приходится прибегать к старомодным способам и заниматься написанием эпических писем. Ты узнаешь все мельчайшие подробности всего, что со мной случилось за последние две недели. Нравится тебе это или нет...

Люси прижала конверт к груди, все еще усмехаясь, стремясь поглотить письмо, как только ее родители отправятся домой. Келли не отказалась от нее. И ее родители сидели рядом с ней. Прошло слишком много времени с тех пор, как Люси чувствовала такую любовь. Она протянула руку и пожала руку отца.

Вопиющий свисток заставил обоих родителей подпрыгнуть. "Это просто звонок к обеду", объяснила она; казалось, они успокоились. "Ладно, есть кое-кто, с кем я хочу вас познакомить".

Так что они пошли от раскаленной, туманной парковки в сторону студгородка, где проводилась Церемония открытия Дня родителей. Люси начала смотреть на кампус глазами ее родителей. Она обратила внимание на заново провисшую крышу главного офиса, а также на болезненный, перезрелый запах гниения персиковой рощи рядом со спортзалом. На то, как кованные железные ворота кладбища были покрыты оранжевой ржавчиной. Она поняла, что всего за пару недель, она полностью перестала замечать многое противное глазу в Мече и Кресте.

Ее родители смотрели больше ужасаясь. Ее отец махнул рукой в сторону умирающей виноградной лозы, обматывающей свои дряхлеющие останки вокруг расколотого забора у входа в студгородок.

"Это лозы Шардоне," сказал он, морщась, потому что, когда растение чувствовало боль, он тоже ее чувствовал.

Ее мать прижала свой бумажник обеими руками к груди, с торчащими локтями - позиция, которую она принимала, когда оказывалась в районе, где она думала, ее могли ограбить. И это они даже не видели еще "красные лампочки". Ее родители, которые были категорически против маленьких вещиц, как приобретенная Люси веб-камера, возненавидят идею постоянного наблюдения в ее школе.

Люси хотела бы защитить их от всех зверств Меча и Креста, потому что она выяснила, как управлять, а иногда даже как обходить здешнюю систему. Буквально на днях, Арриана провела ее через такую полосу препятствий, как пробежка через кампус, чтобы пройти мимо всех "мертвых красных", батареи которых разрядились или были хитро "заменены", эффективно создавая слепые пятна в школе. Ее родители не должны знать обо всем этом, им всего лишь необходимо провести хороший день с ней.

Пенни свесила ноги с трибуны, где она и Люси собирались встретиться в полдень. Она держала крепкое консервированное пиво.

"Пенни, это мои родители, Генри и Дорен Прайс," сказала Люси, показывая. "Мам, пап, это-"

"Пенниуизер Ван Сикл-Локвуд," формально сказала Пенни, протягивая пиво двумя руками."Спасибо, что позволили мне присоединиться к вам на ланч."

Всегда вежливые родители Люси ворковали и улыбались, не задавая лишних вопросов о том, где семья Пенни, на которые у Люси не было времени, чтобы объяснить.

Это был еще один теплый, ясный день. Кислотно-зеленые ивы перед библиотекой мягко качались на ветру, и Люси привела своих родителей в такое место, где ивы загораживали большую часть пятен копоти и разбитых при пожаре окон. Когда они разложили одеяло на сухой лужайке, Люси оттащила Пенни в сторону.

"Как ты?" спросила Люси, зная, что, если бы она была той единственной, которая была вынуждена просидеть целый день, приветствуя всех родителей, кроме своих, она бы нуждалась в огромной поддержке.

К ее удивлению, голова Пенни счастливо закивала. "Это уже намного лучше, чем в прошлом году! сказала она. "И это все благодаря тебе. Я бы ни с кем сегодня не была, если бы не появилась ты."

Комплимент застал Люси врасплох и заставил ее окинуть взглядом площадку, чтобы увидеть, как все остальные проводили мероприятие. Несмотря на все еще полупустую парковку, День родителей, казалось, медленно наполнялся.

Молли сидела на одеяле неподалеку, между мужчиной с лицом мопса и женщиной, жадно обгладывающей ножку индейки. Арриана присела на трибуне, шепчась со старшей девушкой-панком с гипнотизирующими ярко-розовыми волосами. Скорее всего, ее старшая сестра. Они обе поймали взгляд Люси и Арриана усмехнулась и помахала ей рукой, потом повернулась к другой девушке что-то нашептывая.

С Роландом была огромная компания людей, которые организовали обеденный пикник на большом покрывале. Они смеялись и шутили, а некоторые младшие дети бросали едой друг в друга. Они, казалось, хорошо проводили время, пока початок кукурузы гранатой не полетел и почти ослепил Габби на один глаз, которая шла через студгородок. Она сердито посмотрела на Роланда, так как она вела человека, который выглядел достаточно старым, чтобы быть ее дедом, потрепав его локоть, когда они шли к ряду стульев расположенных на открытом пространстве лужайки.

Даниэль и Кэм пропали, и Люси не могла представить, как бы выглядели их семьи. Такая же рассерженная и растерянная, какой она была после того, как Даниэль бросил ее во второй раз на берегу озера, она по-прежнему умирала от желания поймать взгляд любого его родственника. Но потом, вспоминая тонкий файл Даниэля в комнате архивов, Люси задумалась, поддерживал ли он контакт с кем-либо из его семьи.

Мать Люси разделяла крупу чеддера на четыре тарелки, а ее отец покрывал сверху горки свежим нарезанным халапеньо. После одного укуса, во рту Люси все горело, как раз так, как она любила. Пенни, казалось, была незнакома с типичной для штата Джорджия пищей, на которой Люси выросла. Она практически была в ужасе от маринованной окры, но как только она откусила, она наградила Люси удивленной улыбкой одобрения.

Мама и папа Люси привезли с собой по одному из любимых блюд Люси, даже пралине из ореха-пекан из семейной аптеки внизу квартала. Ее родители счастливо чавкали по обе стороны от нее и, казалось, радовались тому, что могли занять свои рты чем-то другим, нежели разговорами о смерти.

Люси должна была наслаждаться временем проводимым с ними, и смыть все это прочь ее любимым сладким чаем Джорджии, но она чувствовала себя дочерью-самозванцем, за то, что притворяется будто этот райский обед был нормальным для Меча и Креста. Весь день был такой фальшивкой.

На звук коротких, слабых аплодисментов Люси посмотрела на трибуны, где Рэнди стояла рядом с Директором Юделом, человек, которого Люси никогда не видел во плоти раньше. Она узнала его по необычному тусклому портрету, который висел в главном вестибюле школы, но теперь она видела, что художник был весьма щедрым. Пенни уже сказала ей, что директор школы появляется на кампусе только один день в году - в День родителей - без исключений. В противном случае, он был отшельником, который не покидал свой особняк на острове Тайби, даже тогда, когда погибал студент в его заведении.

Рядом с ним стояла Рэнди, подбоченившись с ногами в белых чулках. На ее лице была размазана безгубая улыбка, а директор школы промокал его большой лоб салфеткой. У обоих были свои маски сегодня, но, как казалось, они отнимали много сил у них.

"Добро пожаловать на 159-й ежегодный Родительский День в Мече и Кресте," сказал директор Юдел в микрофон.

"Он шутит?" Люси шептала Пенни. Было тяжело представить Родительский День в довоенный период.

Пенни отвела взгляд. "Конечно, оговорился. я говорила ему взять новые очки для чтения."

У нас есть долгий и нескучный день с семьей распланированный для вас, начинающийся с этого неспешного пикник-ланча.

"Обычно мы получаем только 19 минут "бросила Пенни в сторону родителей Люси, которые напряглись.

Люси улыбнулась поверх головы Пенни и произнесла "Она дурачится."

"Далее вы выберите себе занятие. Наш личный биолог м-с Иоланда Тросс выступит с увлекательной лекцией в библиотеке на тему местной флоры Саванны, найденной на территории кампуса. Тренер Данте будет контролировать серию дружественных семейных гонок отсюда с лужайки. А г-н Стэнли Коул предложит историческую экскурсию по кладбищу ценному нашими героями. Это будет очень напряженный день. И да, "сказал директор Юдел с зубастой улыбкой до ушей", вы будете проверены по этому.

Это была как раз та правильно подобранная вежливая и избитая шутка, которая заслужила некоторый приглушенный смешок из сгустка пришедших членов семей. Люси закатила глаза на Пенни. Эти гнетущие попытки изобразить добродушное подсмеивание, значительно все прояснило, что все здесь для того, чтобы чувствовать себя лучше при оставлении своих детей в руках факультета Меча и Креста. Прайсы тоже рассмеялись, но продолжали смотреть на Люси в поисках ключа к тому, как справиться с этим самим.

После ланча другие семьи вокруг убрали их пикники и ушли по разным углам. Люси чувствовала, что очень немного людей на самом деле участвовали в устроенных школой развлечениях. Никто не последовал в библиотеку с мисс Тросс, и только Габби и её дедушка влезли в мешок из под картошки на другом конце поля

Люси не знала, где Молли, Арриана или Роланд были украдкой с их семьями, и она все еще не видела Даниэля. Она знала, что ее собственные родители будут разочарованы, если они не увидят ничего из кампуса и не примут участие в любых запланированных событиях. После экскурсии мистер Коул, казался, наименьшим из зол и Люси предложила собрать их остатки, и присоединиться к нему на кладбище.

Когда они проходили мимо, Арриана спрыгнула с верхней трибуны как гимнаст соскакивает с перекладины. Она приземлилась прямо перед родителями Люси.

"Приииивет" Она мурлыкала, создавая впечатление самой чокнутой девочки.

"Мама и папа," сказала Люси, пожимая плечами: "Это моя хорошая подруга Арриана".

"А это," Арриана указала на высокую девушку с ярко-розовыми волосами, которая медленно спускалась по ступенькам с трибун, "- моя сестра, Аннабель."

Аннабель проигнорировала протянутую руку Люси и вместо этого потянула ее в свои раскрытые руки, крепко обнимая. Люси могла почувствовать, как их кости хрустят в унисон. Сильные объятия длились достаточно долго для Люси, чтобы она задалась вопросом, что это означало, но когда она уже стала чувствовать себя некомфортно, Аннабель отпустила ее.

"Очень приятно с вами познакомиться," сказала она, беря Люси за руку.

"Взаимно," сказала Люси, покосившись на Арриану.

"Вы тоже идете в тур с мистером Коулом"? Люси спросила Арриану, которая тоже смотрела на Аннабель, как на сумасшедшую.

Аннабель уже было открыла рот, но Арриана быстро перебила ее. "Ну уж нет," сказала она. "Такого рода мероприятия для полных лузеров." Она взглянула на родителей Люси."Без обид."

Аннабель пожала плечами. "Может быть у нас будет возможность встретиться попозже!" крикнула она Люси прежде, чем Арриана оттянула ее прочь.

"Они показались милыми," сказала мама Люси своим "прощупывающим" голосом, который она использовала, когда хотела услышать от Люси объяснения чего-либо.

"Хм.. почему эта девушка так с тобой? " спросила Пенни

Люси взглянула на Пенни, затем на родителей. Неужели она действительно должна оправдываться перед ними за то, что она кому-то могла понравиться?

"Люсинда!" позвал мистер Коул, махая с другой стороны кладбищенских ворот. "Иди сюда!"

Мистер Коул пожал обоим из её родителей руки дружественно и даже похлопал Пенни по плечу. Люси было трудно решать какой ей следовало быть более раздраженной по отношению к мистера Коулу участию в родительском дне или делать вид что относится к его фальшивому шоу с энтузиазмом. Но затем он начал говорить и удивил её

"Я готовлюсь к этому дню весь год, прошептал он. "Шанс вывести студентов на свежий воздух и рассказать о многих чудесах этого места, о, мне это так нравиться. Это наиболее близко к настоящему путешествию, в которое может попасть учитель исправительной школы. Конечно, никто ни разу не появлялся на моих экскурсиях в прошлые годы, что делает вас участниками моей вступительной экскурсии."

"Что ж, мы польщены," прогудел Папа Люси, одарив г-на Коула широкой улыбкой. Люси сразу же поняла, что это говорила не только ненасытная до разговоров о Цивильной Войне сторона папы. Он явно чувствовал, что мистер Коул был хорошим. А ее отец лучше всех разбирался в людях.

Уже два человека начали спускаться вниз по крутому склону при входе на кладбище. Мама Люси оставила корзинку для пикника у ворот и одарила Люси и Пенни одной из ее избитых улыбок.

Мистер Коул махнул рукой, чтобы привлечь их внимание. "Во-первых, немного о мелочах. Вы" он поднял брови-"можете угадать самый старый элемент этого кладбища?

Хотя Люси и Пенни посмотрели вниз на ноги, избегая его взгляда, как они обычно делали во время урока - отец Люси стоял на носочках, чтобы взглянуть на некоторые из больших статуй.

"Сложный вопрос!" мистер Коул заорал, хлопая по богато украшенным коваными железным воротами. "Это передняя часть ворот была построена при первоначальном владельце в 1831 году. Говорят, его жена, Эламена, имела прекрасный сад, и она хотела, чтобы что-то держало Гвинейских кур подальше от ее помидоров. Засмеялся он себе под нос. "Это было до войны. И прежде чем водосточная яма сместилась!"

Когда они шли, мистер Коул трещал о факте за фактом о строительстве на кладбище, историческом фоне, на котором оно была построено, и "художнике", он даже свободно использовал термин - кто придумал скульптуру крылатого зверь в верхней части монолита в центре основания. Отец Люси засыпал мистера Коула вопросами, а мама Люси пробегала руками по вершинам некоторых из самых красивых надгробий, бормоча "О, я" каждый раз, когда она останавливалась, чтобы прочитать надпись. Пенни скользила после матери Люси, возможно, желая, чтобы она была присоединена к другой семье.

Вот где я отсиживала мое первое задержание...

А здесь, упал мраморный Ангел, который почти обезглавил меня...

А здесь, мальчик реформатор школы, которого вы никогда не одобрите, позвал меня на странный пикник в моей жизни,

"Кэм", позвал мистер Коул, когда он вел экскурсию возле монолита.

Кэм стоял с высоким брюнетом в черном бизнес костюме. Ни один из них не слушал мистера Коула или видели партию, которую он вел во время тура. Они говорили спокойно и жестикулировали в очень запутанной форме возле дуба, так, как Люси видела драматический жест ее учителя, когда студенты блокируют сцену в спектакле.

"Ты и твой отец поздно прибыли в наш тур"? Мистер Коул спросил Кэма, на этот раз более громко. "Ты пропустил большую часть его, но есть еще интересный факт или два я уверен, которые я могу рассказать".

Кэм медленно повернул голову в их сторону, а затем обратно на собеседника, которого, казалось, это забавляло. Люси не думала, что человек с его классически высоким, темным, красивым и хорошим внешним видом и огромными золотыми часами, был достаточно старым, для того, чтобы быть отцом Кэма. Но, возможно, он просто хорошо выглядел в свои годы. Глаза Кэма поедали голую шею Люси, и он казался немного разочарованным. Она покраснела, потому как она чувствовала, что ее мама заметила всю эту сцену и интересовалась тем, что происходит.

Кэм проигнорировал мистера Коула и приблизился к маме Люси, он поднес её руку к своим губам, прежде чем кто-то успел их представить. "Должно быть вы сестра Люси," сказал он небрежно.

Слева от нее, Пенни взяла ее за локоть и прошептала так, что только Люси могла услышать: "Пожалуйста, скажи мне кого-то еще тошнит".

Но мама Люси, казалась, несколько ослепленной, таким образом, что поставило Люси и ее отца, в немного неудобное положение.

"Нет, мы не можем остановиться на тур," сказал Кэм, подмигивая Люси и раскачиваясь так же, как подходящий отец Люси. "Но я был так счастлив" Он взглянул на каждого из трех из них, за исключением лишь Пенни "встретить Вас здесь. Пойдем, папа."

"Кто это был?" Мама Люси прошептала, когда Кэм и его отец, или кто бы он ни был, скрылись в стороне кладбища.

"О, лишь один из поклонников Люси", сказала Пенни, пытаясь улучшить настроение, но сделала совершенно противоположное.

"Один из"? Отец Люси посмотрел на Пенни.

В конце дня, Люси заметила первые несколько седых усов на бороде ее отца. Ей не хотелось тратить последние мгновения сегодняшнего дня, чтобы убедить ее отца не волноваться о мальчиках из ее реформаторской школы.

"Это ничего не значит, папа. Пенни шутит."

"Мы хотим, чтобы ты была осторожна, Люсинда", сказал он.

Люси думала о том, что Даниэль предложил — абсолютно настоятельно — на днях. Что возможно она не может больше находиться в Мече & Кресте вообще. И вдруг ей так захотелось, чтобы донести это до ее родителей, чтобы просить и умолять их забрать ее далеко отсюда.

Но это была та память о Даниэле, что заставляла Люси держать язык за зубами. Захватывающее прикосновение его кожи к ее, когда она толкнула его вниз, на озере, то, как его глаза иногда были самыми печальными, которые она знала. Это было абсолютным сумасшествием и абсолютно правильным, что это, возможно, стоит весь этот ад в Мече & Крест только, чтобы потратить немного больше времени с Даниэлем. Просто, чтобы увидеть, а вдруг что-то может выйти.

"Я ненавижу прощания", мать Люси вздохнула, прерывая мысли дочери, чтобы обнять её. Люси посмотрела на часы, и расстроилась. Она не понимала, как быстро прошел день, и родителям пришла пора уходить.

"Позвонишь нам в среду?" спросил отец, целуя её в обе щеки, как это делали родственники с Франции.

Так как они обратно направились вверх к стоянке, родители Люси взяли ее за руки. Каждый из них еще раз обнял Люси и выдал новую порцию поцелуев. Когда они пожали руку Пенни и пожелали ей успехов, Люси увидела видеокамеру, которая крепилась в разбитом окне вызова, в постовой будке на выходе. Там должны были быть красные датчики движения, потому что камера следила за каждым их движением. Только этого не было в туре Аррианы. Родители Люси ничего не заметили, возможно это было к лучшему!

Они шли прочь, оглядываясь дважды, что бы помахать девушкам, которые стояли у главного входа в вестибюль. Папа завел его старый, черный Нью-Йорк крайслер и опустил окошко.

"Мы любим тебя", он крикнул так громко, что Люси смутилась бы, если бы ей не было так грустно их видеть.

Люси помахала. Она прошептала "спасибо," за пралине и окра. За то, что провели весь день здесь. За принятие Пенни под свое крыло, без лишних вопросов. За то, что вы меня все еще любите, не смотря на то, что я вам причинила.

Когда задние фонари исчезли за поворотом, Пенни постучала по спине Люси. "Я думаю, что я пойду, навещу своего отца." Она ковыряла землю носком ботинка, смущенно подняв взгляд на Люси. "Есть шанс, что ты захочешь пойти со мной? Если нет, я пойму, видишь ли, предполагается, что мы еще раз пойдем -" Она указала своим большим пальцем в глубину кладбища.

"Конечно, я пойду," сказала Люси.

Они пошли вокруг периметра кладбища, оставаясь на оправе, пока они не достигли дальневосточного угла, где Пенни остановилась перед могилой.

Она была скромной, белой, и покрытой слоем желтовато-коричневых сосновых игл. Пенни опустилась на колени, и стала вытирать ее до чиста.

СТЕНФОРД ЛОКВУД, простая надгробная надпись, ЛУШИЙ ОТЕЦ В МИРЕ.

Люси могла слышать пронизывающий голос Пенни за этой надписью, и она почувствовала, как слезы подкатили к ее глазам. Она не хотела, что бы Пенни видела это - в конце концов, родители Люси были живы. Если кто и должен был плакать сейчас, так это... Пенни плакала. Она пыталась не показывать этого, тихо хлюпая носиком и вытирая слезы оборванным краем свитера. Люси опустилась на колени, чтобы помочь ей справиться с болью. Она обняла подругу и держала ее так крепко, как могла.

Тогда Пенни отодвинулась, поблагодарив Люси, сунув руку в карман, она вытащила письмо.

"Я обычно пишу ему что-нибудь", пояснила она.

Люси хотела оставить Пенни с отцом, поэтому она встала, шагнула назад, и отвернулась, направляясь вниз по склону в сторону центра на кладбища. Её глаза были все еще будто застеклены, но ей показалось, что она может видеть кого-то на вершине монолита. Да. Парня, который обнял руками колени. Она не могла вообразить, как он туда забрался, но он был там.

Он выглядел ожесточенным и одиноким, как будто он провел там весь день. Казалось, он не замечал ни Люси, ни Пенни. Казалось, он вообще никого не замечал. Люси не было необходимости подходить ближе, чтобы понять, кому принадлежат эти фиолетово-серые глаза.

Все это время Люси искала объяснение тому, почему файл Даниэля был настолько редок, какие тайны содержала в себе отсутствующая в библиотеке книга его предка, о чем он задумался в тот день, когда она спросила о его семье. Почему он так пылок и одновременно холоден с ней … всегда.